Медиация - положительные примеры есть
Осенью этого года в
ТО ТПП планируется открытие Комнаты примирения, где квалифицированные
медиаторы, члены Коллегии посредников по проведению примирительных
процедур, помогут примириться в судебном или досудебном конфликте всем
обратившимся за помощью. О том, каковы перспективы медиации в Тамбовской
области рассказывает председатель Коллегии посредников по проведению
примирительных процедур ТО ТПП Вера Гришина.
- Если потребуется кому-то коротко объяснить, что такое медиация, чтобы вы сказали?
-
Я довольно долго думала над тем, как и в какой форме доносить до не
специалистов информацию о медиации, как объяснять коротко, но понятно.
Неоднократно сталкивалась с неприятием: люди не знают, что это такое, не
понимают сути, но заранее настроены негативно. Даже написала об этом
заметку в блогах. И в конечном итоге пришла к выводу, что объяснить не
специалисту, что именно делает специалист, чтобы получить необходимый
результат – невозможно. Ни программист, ни физик, ни хирург, ни
метролог, да никто, я думаю, не справится с задачей популярно рассказать
и в двух словах о своей работе, о сути того, что он делает. Максимум,
что можно сделать – это обозначить сферу деятельности. Всем понятно, что
стоматолог лечит наши зубы, но что именно он делает «там» мы не знаем,
да, честно говоря, и знать не очень-то хотим.
Сложность
распространения, а затем принятия результатов какой-то новой
деятельности, как я думаю, состоит именно в формировании социального
стереотипа, общего представления об этой деятельности. После принятия
закона об альтернативных способах разрешения споров я сама, например,
долго «спотыкалась» об это слово, ставшее официальным термином. И многие
мои коллеги тоже. Сейчас все привыкли. Да и люди, в основной массе,
перестали путать медиацию с медитацией.
Как мне кажется,
сейчас уже, более или менее, распространилось знание о том, что медиатор
занимается разрешением споров. Но что именно делает при этом медиатор и
как он это делает? Эти вопросы возникают просто потому, что пока не
понятно, а зачем нужен «альтернативный» способ разрешения спора, если
есть привычный и понятный способ под названием «судебное
разбирательство».
- Действительно, зачем нужны альтернативные способы при наличии уже имеющихся? Чем они лучше?
- Думаю, отвечая на
этот вопрос, будет уместно обратиться к истории. Часто пишут и говорят о
самых древних истоках медиации, посредничества, приводя в качестве
примеров обращения в спорных ситуациях к старейшим членам общины или
рода, или что-то подобное. Конечно, истоки любой человеческой активности
можно прослеживать таким образом – отыскивая в далеком прошлом некие
«корни». Но я думаю, что истоки современной профессиональной
деятельности медиаторов это, так называемая, гарвардская школа
переговоров.
Не стану пытаться
даже в общих чертах сравнивать прямые переговоры и процедуру медиации,
показывая их преимущества или недостатки. Скажу только, что, безусловно,
медиация «выросла» именно из переговорных практик, поэтому любой
медиатор обязан быть переговорщиком.
Применение в
переговорах определенных методик и техник позволило разрешить сложнейшие
международные ситуации и заключить соглашения между сторонами, которые
до этого находились в постоянном антагонизме. Как это обычно и бывает,
последователи сочли возможным применение сработавших методов в случаях
менее масштабных: при возникновении противоречий между корпоративными
партнерами или в семьях. Поскольку методы работали вне зависимости от
масштаба конфликта, постепенно их начали применять все шире и шире.
Статистика для США и европейских стран на сегодняшний день довольно
значительна – до восьмидесяти процентов споров разрешается во
внесудебном порядке.
Медиация сегодня –
это большое количество разных методик и школ, которые между собой
различаются иногда самым кардинальным образом. Когда я проходила
обучение, тренеры нам говорили, что сейчас мы знакомимся с классической
моделью, но затем каждому предстоит найти свое направление. Я думаю, что
это так и есть, каждый медиатор в конечном итоге будет применять те
методики, которые ему, как личности, индивидууму ближе.
Но, так или иначе,
медиация – это альтернатива. Не обойдусь без метафоры: использовать для
разрешения любого спора обращение в суд это примерно тоже, что
рекомендовать хирургию для лечения любой болезни. У вас заноза? Вам
нужна ампутация! Тошнит? Разрежем, посмотрим, что там. При условии
достаточного распространения медиации (а для меня очевидно, что это
произойдет неизбежно) споры можно будет до того, как они попадут в суд,
если они туда вообще попадут, проверять на медиабельность. То есть
ставить диагноз.
-
Слово и в самом деле звучит странно и непривычно. Многие ли захотят
пройти такую «диагностику»? Ведь уже несколько лет говорить и писать о
медиации модно, а вот сказать, что этот способ разрешения споров
распространен вряд ли возможно.
-
Действительно, распространение медиации проходит не…стремительно. Но и
не так уж медленно, как иногда принято озвучивать. Не раз читала статьи
или интервью, в которых скептически оценивали перспективы развития
медиации именно в России, ссылаясь, например, на особенности российской
ментальности. Я, напротив, скептически отношусь к тому, что существуют
такие особенности национального менталитета, которые затрудняют или
делают невозможным применение медиативных техник при разрешении споров.
Есть в
отечественной практике примеры, полностью опровергающие теорию
несовместимости медиации и российской ментальности. Это показательный и
на данный момент уникальный опыт Ивановской области. По стопам Иваново
пошли наши соседи – липчане. Тем не менее, их практика, на мой взгляд,
существенно отличается от сложившейся в Ивановской области. К тому же
показательно то, что от начала внедрения института медиации в рамках
определенных программ (как правило, экспериментов) до статистически
устойчивой практики применения процедуры проходило очень немного
времени. Это характерно и для Екатеринбурга, и для Иваново, и для
Липецка. В Липецке, например, уже через полгода возникла необходимость
обучения сорока медиаторов, которые должны были сразу включиться в
работу.
-
В чем суть экспериментов, о которых вы говорите? Насколько они
распространены? И почему в Тамбовской области медиация не получила
такого развития, как скажем, в соседней области?
-
Практика применения медиации в разных регионах складывается по-разному,
причем в рамках разных школ, представители которых иногда между собой
не очень-то взаимодействуют. По-разному развивается медиация в Ростове,
Москве, Петербурге. На данный момент в стране есть три общепризнанных
«центра» медиации: Санкт-Петербург, Москва и Екатеринбург. В каждой из
сложившихся школ есть свои подходы к обучению медиаторов и тренеров. К
примеру, в Иваново, где я была в марте этого года на конференции, пришли
к выводу, что стоит обобщить и использовать положительный опыт коллег
из других городов. Теперь с ними сотрудничают представители всех школ и
направлений. Суть ивановского эксперимента в том, что распространение
медиации началось с обучения судей. Практически во всех судах области на
сегодняшний день есть судьи, прошедшие базовый курс, а некоторые
продолжили обучение на дополнительных тренингах и курсах. Следует
отметить, что курс был разработан с учетом специфики деятельности судьи,
который сам, конечно, не может выступать в роли медиатора, но зато
может оценить медиабельность спора и рекомендовать обращение к
медиатору. Из тридцати прошедших обучение судей двадцать восемь
практически сразу начали активно взаимодействовать с медиаторами,
совершенствуя и развивая навыки определения медиабельности спора.
Из своего личного
общения с этими судьями, в том числе вовремя тренинга по ведению сложных
переговоров, я пришла к выводу, что сотрудничество судей и медиаторов
необыкновенно эффективно для тех и других.
В Липецке для
обучения судей выбрали другую школу – екатеринбургскую. В Иваново судей
обучали представители «питерской» школы. В каждом городе ситуация
складывалась похожим образом: как только в судах начинали работать
судьи, получившие специальную подготовку, ситуация в регионе изменялась
очень быстро. Судья, как никто другой, мог увидеть бесперспективность
обращения в суд в определенных случаях.
Несмотря на то, что
для развития медиации этот путь не является единственным, на данный
момент мне представляется важным использовать опыт соседей и в нашем
регионе.
Судебная медиация
имеет ряд особенностей, не зря в Липецке предпочли обучать медиации
именно юристов, хотя законодательство такого требования не содержит. В
силу этих особенностей судебная медиация может сыграть существенную роль
в формировании сообщества медиаторов – к медиаторам, взаимодействующих с
судами в любом случае будут предъявляться высокие требования. Для судов
это возможность снизить нагрузку, освободить время для выполнения
прямых обязанностей.
Для обеих сторон
выгоды очевидны, но, кроме того, выгоду получат и те, кто смогут
прекратить судебные тяжбы, иногда длящиеся годами.
- Все-таки каковы перспективы развития медиации именно в Тамбове?
-
Насколько мне известно, в Тамбове было обучено около тридцати-сорока
медиаторов. Я надеюсь, что полученные навыки и знания они, так или
иначе, используют в работе, в личной жизни. Но практиковать в работе
медиатора большинство из них не стало. Даже те, кто хотел бы начать
практиковать, как мне говорили, не смогли решиться. Ответственность,
действительно, высока. И в целом по стране примерно такая же статистика:
пока было «модно», обучать медиаторов стали многие. Сейчас заметен спад
желающих обучиться, и в центрах обучения задумались о проведении
стажировок. На мой взгляд, обучение без стажировки – плохая идея.
Медиация – прикладное направление, теория тут мало поможет. Сколько не
прочитай книжек, не прослушай лекций, пока не пройдешь через процедуру –
все равно не поймешь, что это такое. Стажировки необходимы, необходимо
наставничество. Пока этого нет, обученные медиаторы работать не начнут.
Ну, за редким исключением, возможно.
Я надеюсь, что в
ближайшее время мы на базе Тамбовской областной торгово-промышленной
палаты сможем реализовать все основные шаги по развитию медиации, а
именно наладить взаимодействие с судами. А судьям, кстати, процедуру
тоже нужно «дать пощупать», а не просто о ней рассказать. Для этого у
нас есть все возможности. Мы сотрудничаем с Санкт-Петербургским
университетом (философский факультет, колыбель медиации в России), с
Институтом сравнительного законодательства и правоведения. Поэтому мы
можем обеспечить судьям самое высококлассное повышение квалификации в
сфере медиации.
Надеюсь, также
удастся наладить взаимовыгодные отношения с органами местного
самоуправления и органами государственной власти на уровне субъекта РФ.
Обучение государственных служащих, работающих с населением,
предпринимателями, навыкам работы с критериями медиабельности споров
также очень перспективно. При столкновении интересов (иногда даже
надуманном) и возникновении конфликтов, снижается уровень эффективности
работы любого органа и организации.
Этой осенью в ТО
ТПП будет открыта комната примирения, куда все желающие смогут приходить
и получить консультацию, сведения о медиаторах, узнать о медиации
побольше, поучаствовать в учебных процедурах. Думаю, что очень скоро мы
догоним своих соседей-липчан – спрос на медиацию велик, наше дело
научить людей видеть, когда, в каких случаях им нужен именно медиатор.
- Когда же все-таки лучше обратиться к медиатору, а не в суд?
-
Как правило, речь идет о ситуациях, когда один судебный процесс не
решает возникшей проблемы. Можно пойти в суд и заставить соседа
передвинуть межу на тридцать сантиметров, но оказывается, яблоки с его
яблони теперь падают на мой участок, и тень от яблони, домашние утки или
куры нарушают законную границу и так далее. В таких случаях просто
видно, что дело не в меже. Вот выявить то, в чем же дело – и есть работа
медиатора. Когда люди приходят в суд, они озвучивают там свои позиции, и
суд разрешает спор именно в рамках «позиций». Медиатор же выявляет
интересы, настолько, насколько это возможно, и работает с интересами.
Иногда бывает достаточно того, что «спорщик» сам осознал и увидел свои
интересы, чтобы перестать спорить. Это может произойти и в суде, с
помощью юриста или адвоката. Но случайным образом, не в результате
специальной деятельности это случается редко, а чаще всего после
значительных затрат времени, усилий, денег.
Помимо
медаибельности самого спора нужна еще и «медиабельность сторон».
Некоторые коллеги со мной не согласятся, но я думаю, что существуют
недоговороспособные личности. С ними, конечно, тоже можно работать, но,
как правило, чтобы вывести их из состояния «недоговороспособности»,
нужен психолог или даже психотерапевт, но это уже другая работа. В
идеале до начала медиации необходимо проанализировать все эти факторы –
как субъективные, так и объективные. Хотя некоторые факторы могут
выявиться только в ходе процедуры.
- Каков ваш опыт медиатора?
- Я закончила обучение в конце 2011 года. На тот момент я была практикующим юристом. Затем я все-таки приняла
решение полностью прекратить деятельность практикующего юриста и
заняться только медиацией. Но для этого было необходимо завершить все
текущие дела, а также определиться с тем, в каком качестве и каким
образом осуществлять деятельность медиатора.
А свою деятельность
медиатора я с самого начала планировала осуществлять в рамках коллегии
медиаторов при ТО ТПП. Мне представляется очень перспективным
сотрудничество с ТО ТПП и ТПП РФ. В конце концов, в Торгово-промышленной
палате Российской Федерации работает лучший медиатор страны – Ширяева
Юлия Викторовна, а это дорогого стоит.
Пока же я проводила
процедуры частным образом, что разрешено законом. Есть и положительный
опыт – процедуры, завершившиеся подписанием медиативных соглашений, в
том числе и утвержденных затем судами. Есть и отрицательный. Например, я
пришла к выводу, что семейная медиация – не мое. Даже когда получалось
прийти к соглашению, урегулировать спор, я в таких процедурах
чувствовала себя неуютно. Думаю, тут нужно гораздо больше, чем базовый
курс по медиации. Чтобы работать с семьей, нужно обучаться психологии,
конфликтологии и много чему. У нас в Коллегии есть человек, на которого я
рассчитываю как на будущего семейного медиатора. А дополнительное
обучение мы также можем организовать у лучших специалистов. Для
профессии медиатора обязательно обучаться постоянно: тренинги хотя бы
раз в полгода, супервизии очень важны.
Возвращаясь к
опыту, хочу сказать, что считается максимально допустимое количество
процедур для медиатора – четыре в месяц. Так вот я для себя пришла к
выводу, что я в этой деятельности работать на «потоке» не готова. В
общем-то, я и юристом на «потоке» не работала. А здесь ответственность
гораздо выше. Даже самый плохой юрист не может принести столько вреда,
сколько медиатор, если что-то сделает не так.
http://www.totpp.ru/levoe-menyu/biznes-informacziya/zhurnal-%C2%ABdelovoj-tambov%C2%BB/podshivka/nomer-4-2014/mediacziya-polozhitelnyie-primeryi-est.html
http://vihodisconflikta.nethouse.ru/posts
Комментариев нет:
Отправить комментарий